Источник : http://www.ahtubinsk.ru/press/press.phtml?currID=154#671

СЛЕГКА О ГРУСТНОМ И НЕМНОГО О СМЕШНОМ

…Но совсем не весело было людям, когда над их головами промчалась огромная ракета…

Настоящий характер

В двух словах для начала, хотя это достаточно сложно сделать, мне хотелось бы рассказать о трассе. Где-то в восемьдесят пятом году, в общем давно, так вышло, что я оказался в Москве. Тамто я и познакомился с Алексеем Касатоновым, неоднократным чемпионом мира по хоккею, Олимпийских игр, а впоследствии игроком НХЛ. Собралось нас тогда за столом немного, все молодые офицеры, почти одногодки.

- Ну, мужики, двинули еще по одной, - предложил он, разливая водку в граненые стаканы. Несмотря на хмель, уже основательно забродившую в нашем теле, тема разговора вертелась вокруг одного и того же. Сообщив об уходе из большого спорта всеобщего кумира Владислава Третьяка, чему мы, офицеры из отдаленных гарнизонов, смогли удивиться еще задолго до официальных сообщений, Алексей предложил поделиться о своем житье-бытье. Вскоре подошла моя очередь, и, честно говоря, стало как-то неловко. Я тогда служил на трассе, как обычно между собой мы называли разбросанные на сотни километров по всему Казахстану небольшие точки, измерительные станции и воинские части покрупнее. Ну скажите, чего такого особенного в изнуряющей жаре, перекрывающей астраханский максимум температуры; или песчаных бурях, с неотвратимой последовательностью заволакивающих весь Мангышлак, в том числе и те несколько сиротливых финских домиков, по географическим признакам получивших наименование Бузачи; привозной воде, за которой два раза в неделю отправляется дежурный офицер, и сайгачине с осетриной на завтрак, обед и ужин, когда заканчивались войсковые припасы, а прилет рейсового самолета откладывался по тем же метеоусловиям; в суровом аскетизме, продиктованном неизбежностью подолгу, иногда месяцами, жить вдали от семьи и неукоснительном следовании своему воинскому долгу. С такой же вероятностью можно сказать и об уникальных спецработах, испытаниях авиационной техники и тоске по дому, с хмельными бдениями в холостяцком кругу ежедневной чередой нанизывающимися на вертело времени, и так 3, 5, а для кого-то и 10 лет подряд.

Наверное, в тот момент я выглядел слишком возбужденным, через несколько дней мне предстояло возвращаться обратно домой, а затем, привычным маршрутом к месту службы. Стаканы умиротворяюще запели, подхватив громогласную мелодию трамвая, промчавшегося по соседней улице. Тишина! – осенило меня, вот о чем бы надо сказать. Степь одновременно нема и говорлива, изъясняясь языком птиц, шепотом прошлогодней травы и заунывным подвыванием ветра.
На прощание мы пожали друг другу руки.

-Через неделю улетаю в Канаду, - сказал Касатонов.
- А мне в Бузсочи, - отшутился я.
Он оставался серьезен.
- Знаешь, а твой рассказ произвел впечатление. Честно говорю как спортсмен. Требуется иметь характер, - и еще раз повторил, - сильный характер.
- Просто нужно быть офицером, - ответил я.


Миниатюра из прошлого

Для поколения нынешнего и ветеранов «девятки» генерал-майор Гладилин А.С. - не просто человек из прошлого, живая легенда, но прежде всего, командир оставшийся таковым, несмотря на годы, пронесшиеся мимо. Ведь командиры не бывают с приставкой ЭКС. Именно поэтому воспоминания Андрея Семеновича Гладилина можно считать частью исторического наследия. В свои 82 года генерал по-прежнему бодр, с живой не затухающей искоркой в глазах, таким его и увидело большинство присутствующих на юбилейных торжествах, посвященных 55-летию в/ч 21239. Они уже далеко в прошлом, а вот от его образных, непринужденных, с каким то юношеским задором пересказанных миниатюр остались неизгладимые впечатления. После окончания академии Гладилин попал на Чкаловскую, там тогда располагалось третье управление ГОСНИИ ВВС. Отлетал шесть лет бортовым инженером-испытателем радиотехнических средств, и когда докладывал Главкому о ходе одного эксперимента, получил предложение, от которого не смог отказаться. Согласитесь, когда маршал о чем либо просит, трудно возражать. Речь шла о Владимировке, и он робко ответил, что был там в пятидесятом.

- Ничего страшного, - ответил Главком, -поедешь туда руководителем.
-Согласен.
Видимо, не уловив в голосе оптимизма, маршал пришел ему на помощь:
-А как же жена?
- А что жена, - встрепенулся Гладилин, - она всю войну прошла, получила ранение, имеет звание старший лейтенант медицинской службы, и для нее это такой же приказ, что и для меня.

В те годы 9 Управление, впоследствии насчитывавшее более тысячи человек и развернувшее свои точки и измерительные пункты на территории двух союзных республик и нескольких областей располагалось в двух скромных комнатах домика, который стоял на аэродроме за штабом транспортного полка. Однако задачи приходилось решать масштабные, можно сказать судьбоносные для обороноспособности страны. Буквально сразу после своего назначения он встретил представительную делегацию из пяти членов Политбюро и огромной армии приближенных лиц. Его доклад с демонстрацией фрагментов полета межконтинентальной крылатой ракеты на схеме затянулся, уж больно любознательными оказались гости. До старта «Бури» оставалось 10 минут, когда на помощь пришли Президент Академии наук М. Келдыш и главный конструктор С. Лавочкин.
- Никита Сергеевич, - обратились они к Первому секретарю ЦК КПСС, - пора отпускать Гладилина, он как-никак руководитель пуска.
Хрущев снисходительно махнул рукой:
- Иди, сынок, покомандуй, а мы тут арбузик пока съедим.
Пуск прошел успешно. Но только на первый взгляд. Ракета, маршрут которой должен был завершиться на Камчатке, упала недалеко, где-то в 150 км. от Ахтубинска.
Портить аппетит руководителям государства не стали. Келдыш успокоил Гладилина:
- Иди, занимайся своим делом, а я сам доложу все как надо.
SOS
Неожиданно в кабинете генерал-майора Гладилина А.С. раздался звонок, причем не по обыкновенному, а по телефону правительственной связи.
- На проводе дежурный адмирал Главного штаба Военно-Морского флота, - донесся бодрый голос.
- Срочно примите меры. Корабль, входящий в ваш штат, подает сигнал бедствия. Разберитесь, что случилось.
Девятое Управление тем и отличалось от других частей института, что обладало мощным научно-исследовательским потенциалом, позволяющим не только имитировать сухопутные и морские группировки противника, но и точно, квалифицированно оценивать поражающие способности применяемого по ним вооружения. На Каспии, в районе мыса Буруншук, как раз располагалось несколько притопленных судов, служащих мишенями, вот из того района и был подан сигнал SOS. К счастью, все обошлось. Ремонтно-востановительное судно «Тура» водоизмещением 2000 тонн, в своем роде плавучий завод, выйдя из порта Баутино (рядом с Форт- Шевченко), оказался на линии визирования бомбардировщика Ту-22. Ошибка штурмана всего лишь на три градуса и привела к тому, что находившийся в 150 км. от зоны действия ракеты корабль чуть не стал ее целью. Ракета на сверхзвуковой скорости промчалась на высоте 15 метров над палубой, создав мощную ударную волну и аэродинамические завихрения. Представить возникший эффект зрительно не так сложно, достаточно вспомнить американский блокбастер, к примеру «Скалу», с Шеном Коннери. Только над «Турой» прошла настоящая ракета и, когда с палубы снесло уголковые отражатели и повалило арматуру, сигнал «спасите наши души» не показался экипажу чем-то странным.
История получила свое продолжение. Сверху поступил приказ срочно найти и обезвредить, т.е. извлечь из неразорвавшейся болванки сверхважный элемент. Легко сказать найти, когда предполагаемое место падения ракеты по роковой случайности никто не привязывал по координатам.
Не до этого было. Прибыв в район поиска, Гладилин собрал на боте четырех имевшихся в его распоряжении водолазов и по отечески внушал: «Лазьте, братцы, на пузе хоть всю неделю, но дно каспийское мне обшарить полностью, иначе завяжут нас в морской узел да так, что не разберем, где голова, а где ж….». Уж очень прочувственно говорил генерал, задел за живое. На третий день водолазных работ ракету нашли.

Перевоспитатели
Даже по тому, как сегодня Андрей Семенович Гладилин общается с людьми, насколько ему привычна стихия импровизации, можно судить, каким незаурядным, энергичным командиром он был.
Главного Маршала авиации Кутахова П.С. боялись, больше того, он парализовывал волю, заставляя трепетать любого, начиная от лейтенанта и заканчивая генералом. Свой экзамен перед Главкомом Гладилин выдержал, не дрогнул, и даже заслужил особое доверие. Совещание, на котором он выступал докладчиком, затянулось, вместо положенных по регламенту 40 минут ему пришлось простоять у схемы с указкой порядка 2.5 часа. Кутахов дотошно допытывал, все выспрашивал, не уставая задавать один вопрос за другим. Удовлетворенно крякнув, он предложил на следующий день слетать в Тургай - часть даже по тем временам крупную, расположенную в степи недалеко от Верхнего Баскунчака. Именно в силу своего особого значения, продиктованного высокой интенсивностью, проводившихся здесь летных экспериментов и наличия социальной сферы – на территории части работали школа, детский сад, магазин и клуб, что само по себе создавало нешуточные проблемы, приходилось каждый раз перед посещением проверяющих задумываться, как обезопасить свои тылы.
Несмотря на жару, Кутахов объехал все ИПы (измерительные пункты) даже те, что далеко в степи, заглянул в казарму, грозно осмотрелся по сторонам и … остался доволен. За обедом в офицерской столовой он благосклонно кивнул стоящему рядом офицеру:
- Ну что там прячешь за ширмой? Коньяк? Подавай! В этой части можно.
Прошло больше месяца, и в кабинет к Гладилину заглянул начальник 3 Управления, только что прибывший из Феодосии.
- Ты чего? - удивился Гладилин.
- Извини, Андрей Семенович, - Главком прислал к тебе на перевоспитание. Разнес он нас в пух и прах. То плакат, видишь ли, криво висит, то в шахматы играют в неположенное время. Вот пускай, говорит, тебя Гладилин научит, только на трассе, там порядок у всех.
После полудня Гладилин заехал за проштрафившимся командиром в гостиницу, отвез его на лодочную станцию, где уже под парами их поджидал катер.
- Куда это мы?- удивился гость.
- Как куда, учиться командовать, а дня через два можно и Главкому доложить – перевоспитался человек.

А. Салмин